Укрощение любовью - Страница 17

— Как звали вашу мать? — робко спросила она.

— Анна. Анна Эстрадо. — Он мельком взглянул на Габи. — Конечно, дед хотел дать мне свое имя, но меня воспитала Виктория, и было бы предательством по отношению к ней менять фамилию. Поэтому я отказался.

— Вы отказались?! — Несмотря на волнение, охватившее Габи, она не могла не засмеяться при мысли о тринадцатилетнем мальчике с гордо поднятой головой, который был лишен всего, но посмел вызывающе вести себя с доном Районом. И о том, что старику, столкнувшемуся с еще более заносчивым характером, чем у него самого, пришлось отступить. Она только тряхнула головой. — О, небеса!

На лице Луиса на мгновение мелькнула улыбка.

— Но мы пришли к компромиссу, и я стал Луисом Гуэрро Эстрадо.

— И вам всегда удается достичь компромисса? — спросила Габи, и в ее голосе послышалась усмешка.

Луис мрачно посмотрел на нее. Его глаза сузились, как у кошки.

— Я стараюсь не делать из этого привычки.

Мгновение Габи сидела молча, а затем вздохнула.

— Все эти годы дед был одинок. Потерять обоих детей и ничего не знать ни о вас, ни обо мне…

— Ну, вы-то, по крайней мере, уже постарались наверстать потерянное время! — едко заметил Луис.

Габи пристально посмотрела на него. Ее глаза наполнились слезами.

— Я не имела в виду, что… — начала она нетвердо, но Луис уже вскочил на ноги. Шестью большими шагами отмерив расстояние до лошади, он вскочил в седло, взмахнул хлыстом и, не оглядываясь на Габи, легким галопом поскакал к дому.

4

Спустя несколько дней Габи и Луис возвращались домой после поездки из города по незнакомой Габи дороге. Когда Луис вывел свою огромную машину к гасиенде, Габи обнаружила, что с интересом следит, как в поле ее зрения сначала появляются уже знакомые королевские пальмы, затем старые мощные стволы джакаранды и, наконец, сам дом, кажущийся ослепительно белым в лучах послеполуденного солнца. Все было настолько прелестным, что Габи повернулась к Луису, желая поделиться с ним своей радостью. На ее полных губах играла улыбка. Но кузен смотрел прямо вперед, от одного взгляда на его жесткий отталкивающий профиль улыбка исчезла, и Габи поспешно отвернулась.

За последние несколько дней она видела Луиса лишь мельком. Завтракал он очень рано, затем либо выезжал в поле, либо закрывался в своем кабинете, находившемся в передней части дома, рядом с его спальней. Однажды утром ей мельком удалось увидеть Луиса за рабочим столом, склонившимся над кипой каких-то деловых бумаг. Внезапно он поднял голову и увидел в дверях Габи. Его губы угрожающе сжались, и Габи поспешила удалиться. Не успела она дойти до конца коридора, как услышала грохот захлопнувшейся двери.

Накануне их поездки Луис за обедом как бы, между прочим, заявил, — не ей, конечно, а дону Району, — что завтра утром собирается съездить в город. Габи с усилием сглотнула и спросила, нельзя ли ей съездить с ним. Луис нахмурился и уже открыл, было, рот, чтобы отказать, но потом с плохо скрываемым неудовольствием пожал плечами.

Он даже прямо не ответил, берет ли с собой Габи, а лишь произнес куда-то в пространство, что выезжает в семь. И когда утром она, тяжело дыша, появилась на террасе перед домом, Луис уже заводил мотор «шевроле».

Сейчас, когда они уже возвращались домой, Габи проговорила, стараясь не обращать внимания на его холодную враждебность:

— Я очень рада, что вы взяли меня с собой, Луис.

В ответ он пробурчал что-то невнятное и слегка приподнял лежащие на руле руки.

— Я очень хотела бы попробовать для лечения дедушки новый пьезоэлектрический прибор, который недавно приобрела для своей клиники. Некоторым из моих пациентов, даже тем, у которых были серьезные заболевания, он очень помог. — Луис ничего не ответил, и Габи продолжила: — Прежде чем уехать, я за несколько дней могла бы научить Базилио, как им пользоваться.

Она вышла из машины раньше, чем Луис успел распахнуть перед ней дверцу, и подождала, пока он откроет багажник. Но не успела Габи протянуть руку за своими вещами, как на террасу стремительно вылетела Мария, уже сорок лет служившая у деда экономкой. Ее лицо было искажено тревогой.

— Сеньор! О, сеньор! Дон Рамон…

Луис бросил короткий взгляд на женщину и, не говоря ни слова, взбежав по ступеням, скрылся в доме. Габи последовала за ним, не поспевая так быстро. Сердце ее сжалось от ужасного предчувствия.

Она стояла в своей спальне у окна, обхватив плечи руками и ничего перед собой не видя, когда раздался торопливый стук в дверь.

— Он?.. — язык не поворачивался, чтобы выговорить роковые слова.

Луис кивнул.

— Да, два часа назад. Тяжелейший сердечный приступ. — Луис помедлил. — Он ничего не почувствовал.

Напряженное лицо Габи исказилось, и она приложила ко рту руку.

— Я не заплачу, — яростно проговорила она и в тот же миг почувствовала, как ее глаза наполнились горячими слезами.

Луис сделал непроизвольное движение, и Габи на мгновение показалось, что он хочет подойти и обнять ее. Но вместо этого тонкие губы Луиса насмешливо изогнулись.

— Стоит ли плакать по старику, которого вы едва знали?

— А почему бы мне и не плакать? За последние несколько дней я действительно привязалась к нему. Но еще больше жалею о том, что могло бы произойти в будущем и не произошло.

— Вы имеете в виду богатую и легкую жизнь?

Габи почувствовала, что нарастающая в ней ярость постепенно вытесняет горечь утраты.

— Нет, я имела в виду не это. О, что пользы объяснять? Человек, подобный вам, черствый и холодный, как лед, даже представить себе не может мои чувства.